Дин Рид знаменит на одной третьей части планеты. Он снялся в 18 кинофильмах, выступал с концертами в 32 странах и выпустил 13 альбомов с песнями. Он, вероятно, самый популярный, самый известный американец в Советском Союзе. А вот в его родном штате Колорадо о нём никто не слышал. По крайней мере, до того как он побывал здесь в октябре.
Будучи приглашенным на Денверский кинофестиваль, чтобы принять участие в просмотре документального фильме о себе самом под названием «Американский бунтарь» (реж. Уилл Робертс), Рид дал несколько интервью за время пребывания в городе. Автор одной из самых одиозных радиопередач, Питер Бойл, втайне от Рида представил его ещё до выхода в эфир как «дезертира из Америки и комми». Во время интервью слушатели забросали Рида по телефону вопросами, требуя подтверждения высказанных Бойлом суждений. Скорее раздосадованный, нежели оскорблённый, Рид в конце концов заявил Бойлу, что тот ведёт себя так же, как та неонацистская группировка, которая убила друга и коллегу Бойла Алана Берга. Эти слова так разъярили Бойла, что он швырнул микрофон через всю комнату и выставил Рида из студии.
Во внешности Дина Рида нет ничего ни от бунтаря, ни от дезертира. Чисто выбритый парень из Колорадо, с европейской сдержанностью речи, он умеет, если нужно, говорить и с ленивой медлительностью жителя дикого Запада. Одет он вполне консервативно – в джинсы «левис» и ковбойские ботинки с серебряной пряжкой. Он говорит, что любит Америку и охотно вернётся, если сможет ставить фильмы и заключать контракты на выпуск пластинок, иными словами – если Америка примет его.
Дело в том, что, покинув Штаты 25 лет назад, он словно бы исчез с лица земли. Как бы ни был он знаменит и прославлен в других частях света, в Америке он стал призраком иной эпохи, поп-звездой далёких пятидесятых. Он стал любопытной загадкой, а его судьба, с её странными поворотами, представляется как американская мечта, вывернутая наизнанку.
Родился Дин Рид в Денвере в 1938 году. Он окончил школу, он поступил в Колорадский университет в Болдере, подрабатывая игрой на гитаре в Эстес-Парке. В 1958, за две недели до начала занятий на 1 курсе университета, он отправился навестить родителей в Фениксе и неожиданно принял решение заглянуть в Голливуд, находившийся в 400 милях от городка. Как он сам рассказывает, это и было начало странных поворотов в его судьбе, принесших ему славу вдали от родных мест.
Бродяга удачи
«Посреди пустыни я повстречал голосующего на дороге бродягу, и когда он увидел на заднем сиденье моей машины гитару, то поведал мне историю своей неудавшейся карьеры – как он и его жена играли в знаменитом деревенском оркестре, пока он не распался и жена не удрала с деньгами, – а когда мы к вечеру в воскресенье добрались до Лос-Анджелеса, он пообещал мне дать адрес одного музыкального издателя, если я заплачу за его комнату в мотеле. Это была шутка, но комната стоила всего 6 долларов, и я подумал – а почему бы и нет!»
В понедельник утром оказалось, что издатель действительно существовал. Рид взял гитару и спел песню, которую он сочинил ещё в Уитридже, посвятив своей первой любви, по имени Линда Майерс. «Я часто думаю, как у неё сложилась жизнь», – размышляет он. – «У неё была лошадь, и мы часто вместе катались верхом». Песня называлась «Не разрешай ей уходить». Издателю она понравилась. Во вторник Дин спел её перед президентом фирмы «Кэпитол Рекордз» Войлом Гилмором, а к пятнице был подписан контракт на 7 лет.
Рид провёл в Голливуде три года, записывал песни на «Кэпитол Рекордз» и изучал актёрское мастерство под руководством Пэтона Прайса, преподавателя от киностудии «Уорнер Бразерз». Прайс был идеалистом. Отсидев 2 года в тюрьме за пацифистские идеи, он наставлял своих учеников, что прежде чем стать хорошим артистом «надо стать хорошим человеком». Он твердил им, что слава – это не материальные привилегии, а возможность использовать своё влияние, чтобы сделать мир лучше».
Очень скоро Рид получил возможность воплотить в жизнь уроки Прайса. Его третий сингл «Наш летний романс» неожиданно в 1960 году стал самым большим хитом Южной Америки, опередив всех, от Элвиса до Фрэнка Синатры и Рэя Чарльза. Во время его 1?го турне по Южной Америке в 1961 году пришлось выделить огромный полицейский эскорт, чтобы оградить его от восторженных толп фанатов. Объявленный «Элвисом Южной Америки», Рид вскоре переехал туда и прожил там 5 лет, давая концерты по всему континенту и «используя своё влияние, чтобы сделать мир лучше».
Нет ничего удивительного в том, что выступления Рида пришлись не по вкусу власть имущим, и прежде всего американскому правительству, поддерживавшему их. В 1962 году был момент, когда Дин подружился со знаменитым вратарём советской футбольной команды Львом Яшиным, который остановился в том же отеле, где и Рид. Яшин пригласил Рида на футбольный матч, а Рид ответил приглашением всей команды на свой концерт. На следующий день об этом писали все газеты, и вскоре Дину пришлось предстать перед американским послом в Сантьяго и чилийским Интерполом. В конечном счёте был достигнут компромисс: Риду разрешили посетить игру, а радиокомпания, организовавшая его концерт, пригласила на него футбольную команду.
Стирка национального флага
Однако в следующий раз давление на Рида оказалось сильнее. В конце того же года, прочитав книгу Линуса Полинга «Хватит войны», он развернул рекламную кампанию в газетах по всей Южной Америке, призывая народ обращаться с письмами к Кеннеди и Хрущёву с требованием положить конец испытаниям ядерного оружия. На этот раз американский посол в Лиме убедил организаторов гастролей запретить предстоящее турне Рида по Перу на том основании, что Рид угрожает американским интересам и его нельзя допускать к микрофону.
Но Рида нельзя было запугать. «Всякий раз, когда мне запрещали выражать своё мнение, я становился ещё большим бунтарём», – говорит он. Такая позиция в конце концов привела к тому, что его пребывание в Южной Америке закончилось. В 1966 году, когда в Аргентине, где он жил, власть захватила военная хунта под руководством генерала Онганьи, он был изгнан. Причина изгнания заключалась в том, что он «представляет угрозу национальной безопасности страны».
С 1967 Рид живёт в Италии, где в течение 3?х лет снимается в восьми так называемых «спагетти-вестернах». Ему это было легко – ведь в седле он был как дома и считал себя ковбоем. Но его южноамериканские приключения ещё не совсем окончились: в 1970 он возвращается в Чили по приглашению Сальвадора Альенде, который разворачивал предвыборную президентскую кампанию. Воодушевлённый мечтой о демократии, он целых 6 месяцев сотрудничает с организаторскими союзами.
Теперь Рид более открыто и прямо выражает свои взгляды. Выйдя на площадь перед американским консульством, он публично стирает американский флаг, «запятнанный кровью вьетнамского, латиноамериканского и других народов, угнетаемых правительством США». Вот когда Рид поднимает свою заветную тему: американская революция предана и предан флаг, который когда-то носили с гордостью: «Мы не хотели быть колонией Англии, а Южная Америка не хочет быть колонией Северной!»
Рид был арестован и заключён в тюрьму чилийской полицией. Вызволил его оттуда Пабло Неруда, который привёз Дина в свой дом в Исла Негра (район «Черный Остров» – прим. перев.) и послал телеграмму президенту с просьбой вернуть Риду флаг. «Это его флаг, он его отмыл!» Телеграмма была напечатана в газетах, и когда пару дней спустя Рид поднимался по трапу самолёта, направлявшегося в Рим, смущённый карабинер сунул ему в руку небольшой свёрток. «Я до сих пор храню его. Он висит на стене, в моём доме в Восточном Берлине!» – добавляет Рид с чувством гордости.
Если и нужен был ещё какой-либо толчок, чтобы отправить Рида с орбиты Штатов, то этим толчком стали события в Чили. «Именно там я узнал, как жестоко в действительности правительство США и ЦРУ», – говорит он. «Сначала экономическая блокада – нечто пустячное вроде бритвенных лезвий. И неожиданно мужчинам пришлось отращивать бороды – а это создало проблемы для женщин. А потом исчезло мыло – вроде бы мелочи, но они вынудили средний класс отвернуться от правительства».
Рид был в Восточном Берлине, когда узнал новость о военном перевороте в сентябре 1973 года, гибели Альенде и Виктора Хары. Оба были его близкими друзьями. «До тех пор я был пацифистом, но человек меняется, когда убивают тех, кого он любит», – говорит он.
Турне по тундре
Хотя Рид не объяснил, что именно для него изменилось, его поступок в 1973 году имел куда большую символическую значимость, чем всё, что он сделал до сих пор. Приехав на Всемирную Молодёжную Конференцию в Восточном Берлине (куда приехала и другая приглашённая американская гостья – Анджела Дэвис), он встретил девушку, на которой женился и с которой обосновался в Восточной Германии. «Это была единственная причина, по которой я остался. Иначе я вернулся бы в Италию. Если бы она была русской, я поселился бы в Москве», – говорит он с той простой логикой, которая сводит с ума его американских ковбоев-земляков. Как будто все эти места – просто страны!
Но это именно страны, настаивает Рид, а не какой-то один большой серый «блок». А когда он рассуждает о различиях между ГДР и Советским Союзом, становится очевидно, что хоть и живёт он в ГДР, но куда более «дома» чувствует себя в старом добром СССР, в котором он побывал ещё в 1966 году, вскоре после прибытия в Европу. Первый американец, приглашённый как рок-исполнитель, он пел песни типа «Let's Twist Again» и «Bee-bop-a lula» с небольшим оркестром. С тех пор каждые три года он совершал большие гастрольные поездки по всей стране.
«Русские и американцы очень похожи – западноевропейцы подсмеиваются над нами обоими. Говорят, что у нас страсть к кичливости, дурной вкус, мы наивны и ребячливы. Может, это потому, что обе наши страны так молоды и так велики – мы осваивали такие пространства!»
Рида поражало сходство двух держав. В 1979 г.он отправился в Сибирь, чтобы выступить перед строителями Байкало-Амурской магистрали. «Целые посёлки выходили встречать меня на станциях – женщины держали цветы, бежали дети, лаяли собаки – а мне всякий раз казалось, что это Америка 100 лет назад, когда мы строили свою трансконтинентальную железную дорогу. Они совсем как фермеры и пионеры Америки, суровые внешне из-за трудной жизни и климата, но всегда готовые рассмеяться и заплакать и запеть в любой момент».
Он описывает типичный концерт перед группой рабочих и крестьян, когда он начинает с песни о своей матери, которая, объясняет он, пишет докторскую диссертацию в Гонолулу в возрасте 72 лет, является Президентом Женской Организации на Гавайях, ведёт свою радиопрограмму, в которой выступает за права женщин, и ездит по всему миру, участвуя в конференциях. Пока русские со слезами слушают о его маме, он рассказывает о попытке Альенде построить «демократический социализм». «Я пою «Венсеремос» – и люди подхватывают и берутся за руки. Ко мне подходит какой-то генерал, обнимает, прикалывает мне свои медали. Потом я пою песню в стиле рок-н-ролла и танцую прямо в зрительном зале с милейшей старушкой-крестьянкой…»
Рид признаёт, что советская система далека от совершенства и не может служить образцом для других стран. Он считает, что Никарагуа надо позволить развивать свой собственный социализм, и он осуждает политику США за то, что она медленно толкает сандинистов в советский лагерь. У русских свои уникальные проблемы, указывает он, и нужно ли их критиковать, учитывая их прошлое – феодализм, царизм, сталинизм и бюрократию, на каждом шагу замедляющую прогресс.
Но все надеются на Горбачёва, который уже принялся за искоренение коррупции – и позволил большую свободу самовыражения. Выходят кинофильмы, отображающие проблемы администрирования, и самый востребованный писатель Айтматов остро критикует в своих книгах политику правительства, хотя и живёт не в Москве, а в Киргизии. Рид говорит и о том, что Горбачёв начал борьбу с пьянством и алкоголизмом. Винные магазины по утрам закрыты, чтобы рабочие не являлись на работу в нетрезвом виде, а на одном приёме в Кремлёвском Дворце, где он присутствовал, подавались только безалкогольные напитки. «Даже мне показалось, что он заходит слишком далеко», – заметил Рид, который сам пьёт весьма редко.
Я коснулась вопроса о том, что кое-кто из тех, кто видел Дина Рида на кинофестивале в Денвере, обвинил его в оппортунизме, в стремлении рекламировать себя в советском блоке в качестве американской поп-звезды. Если он верит в то, что ценность славы в том, чтобы употребить своё влияние на улучшение мира, то как он делает это в Восточной Германии?
«Быть звездой в социалистических странах – это совсем другое, – согласился он. – Нет смысла выходить на улицу и рисковать жизнью. Не нужно устраивать демонстрации перед «Белым Домом». Когда можно просто пойти и побеседовать с людьми из правительства. Я знаю президента ГДР, я знаю Громыко и Горбачёва, я много раз убеждал членов ЦК, что им следует ввести двухпартийную систему, как у нас. Обе партии верили бы в социализм, как у нас обе партии верят в капитализм, но люди бы получили возможность выбора и почувствовали бы себя более причастными к политическому процессу».
А как насчёт его влияния как певца и кинорежиссёра? Одобряет ли партия его имидж ковбоя?
Индейцы с Балкан
«У меня действительно были проблемы с ковбойской комедией под названием «Пой, ковбой, пой!» (1981). Меня называют «борцом за мир» и ждут от меня фильмов об американских индейцах или Викторе Хара. Мне сложно было убедить партию, что эта комедия отнюдь не противоречит моим принципам. Многие критики-идиоты сочли, что я не живу на уровне своей социальной ответственности. Они не верили, что были в жизни добрые, трудолюбивые ковбои, никогда в жизни не стрелявшие в индейцев. А я считаю, что иногда нужно заставлять людей смеяться, что и сделал мой фильм. Он пользовался большим успехом у публики».
Я спросила, в чём, по его мнению, состояла привлекательность его ковбоя, несмотря на партийное недоверие. «Думаю, дело в том, что ковбойские фильмы делают упрощёнными – сразу понятно, где хорошие парни и где плохие. Но в соц. лагере делают так называемые «индейские» фильмы. Они не верят в «ковбойскую» версию истории дикого Запада, в этих картинах индейцы – хорошие ребята и должны побеждать».
Рид убеждён, что эти фильмы исторически точны, что они очень стараются в точности воспроизвести быт индейцев и всё, что с ними происходило. Играют индейцев обычно болгарские или румынские цыгане, но для своего фильма «Окровавленное сердце», который он сейчас снимает, он нашёл «индейцев» в Ташкенте. Съёмки будут проходить в Крыму, а картина расскажет о том, как три человека – фотограф, журналист и хиппи – пережили 71-дневную осаду в Вундед-Ни в 1973 году. Соавтором сценария и режиссёром-постановщиком является Гюнтер Райх, немецкий режиссёр. Рид знал как Рассела Минза, так и Клайда Беллькурта в течение многих лет. Главные роли исполняют сам Рид и его третья жена, немецкая кинозвезда Рената Блюме-Рид.
Хотя в постановке картины и были сложности – работа заняла целых три года – Рид признаёт, что продать фильм об индейцах в соцстранах гораздо легче, чем фильм о ковбоях. Не то чтобы их не любили – отнюдь! – но вот добиться партийной поддержки не так-то просто. «Ковбойское кантри-шоу», созданное им в Восточной Германии, целых два года не покупалось, а затем было объявлено лучшим шоу года. Исполнители ковбойских и кантри песен съехались со всего мира – Америки, Чехословакии, России. Был даже настоящий индеец племени Чероки из Нэшвилла, по имени Гремучая Змея Анни, исполнявший с огромным успехом индейские песни.
Слушая пластинку Рида под названием «Кантри», я мысленно перенеслась на 25 лет назад, в то время, когда особенно ощущалась пропасть между Западом и Востоком. Его голос напоминает Элвиса Пресли и звучит куда приятнее, чем голоса многих успешных современных певцов. Однако его репертуар, аранжировки и оркестровка явно старомодны.
Рид мог быть бунтарём в политике, но его музыкальные вкусы – сугубо американские. Песни пронизаны тем сентиментальным духом раннего поп-рока, который отвергли, хотя и не искоренили, революционные шестидесятые.
Рид признаёт, что эти годы – пробел в его жизни. В 60-е он пел по-испански в Латинской Америке и снимался в спагетти-вестернах. Он не ютился в подвале с рок-музыкантами и не вслушивался в «ритм-энд-блюзы», и, возможно, поэтому его музыка так популярна в Восточной Европе, всегда враждебно относившейся к западным веяниям.
Не удивительно и то, что его любимые американские певцы это Нейл Даймонд, Джон Денвер и Кенни Роджерс – искусные и неиссякаемые поставщики музыкальной анестезии. С другой стороны, четвёртая часть его пластинок составлена из политических песен Латинской Америки, написанных его друзьями – Виктором Харой, Мерседес Соса из Аргентины и братьями Годой из Никарагуа.
А что думает Рид по поводу обычных заявлений с Запада, что жизнь по ту сторону Железного занавеса скучна и уныла?
«Да, у нас нет блеска и неона Нью-Йорка и Сан-Франциско, Парижа и Рима. Интересно побывать в этих блистающих городах – всё равно как в цирке – но я вряд ли хотел бы постоянно жить в одном из них. Да мне и не нужно. Я живу у озера в получасе езды до Восточного Берлина, где жизнь так спокойна, что не надо запирать двери, хотя мой адрес известен практически всем». Что до свободы или её отсутствия, это зависит от ваших предпочтений, говорит он. «Социализм гарантирует основные свободы – питания и работы, бесплатного медицинского обслуживания и образования. По сравнению с этим свобода неограниченного передвижения – уик-энд в Париже, к примеру, – это роскошь».
Хотя сам Рид свободен перемещаться куда захочет, его рубли бесполезны на Западе, даже пожелай он их вывезти. Тем не менее, как все мировые знаменитости, он и его звёздная жена (единственная пара, в которой каждый был награждён Ленинской премией) живут в привилегированных условиях. У них нет недостатка в автомобилях и дорогой одежде. И всё же Рид настаивает, что основные блага доступны в ГДР всем, поскольку страна имеет самый высокий уровень жизни в Восточной Европе, занимает 7?е место в мире по уровню жизни и опережает даже Англию.
«В основном люди там мечтают о том же, что и американцы, – говорит он. «В конечном счёте, когда их технологии и средства производства заработают эффективно, каждый сможет позволить себе приобретать любые товары по желанию». Он подчёркивает, что здесь замедляется гонка вооружений, а установка крылатых ракет в Восточной Германии – это не военное решение, а экономический саботаж.
Рок-н-ролльщик
Почему, спросила я, такой спрос на американскую продукцию? Одежда, музыка, кинофильмы – сама американская культура привлекает людей всего мира. Это что, своего рода очарованность материальными вещами? И каждый человек в душе в сущности – потребитель? Или это просто дань моде?
«Думаю, что людей по всему миру притягивает американская история, их восхищает американская и английская музыка. Мой сын смотрит по ТВ «Династию» и «Даллас», и мне приходится объяснять ему, что это только часть Америки, и очень малая часть». Он носит серьгу и красит волосы в голубой цвет, ходит на дискотеки и считает себя истинным американцем. Говорит: «Все американцы теперь носят серьги, папа!» Сейчас, собираясь вернуться, я хочу убедить его в том, что это не так. Надеюсь, что он мне поверит. Я сам очень редко видел на улицах подростков с серьгами в ушах».
А вы скучаете по Штатам, хотите вернуться?
«Да, я хотел бы вернуться в Колорадо, хотя бы на три летних месяца. Но вернуться на постоянное жительство – это большая проблема. Мне хотелось бы писать сценарии и ставить свои фильмы, но предложений оттуда не поступало. Когда я давал интервью по радио Гэри Гесслеру (ещё один денверский ведущий ток-шоу), то он сказал: «Ты мог бы зарабатывать здесь по 100000 долларов в год на коммерческой продукции». Но после того, что я уже создал, я не готов вернуться к коммерческим постановкам».
Разговор перешёл на музыку, и в его голосе послышалась гордость, когда он сказал, что в Восточной Германии самая лучшая рок-группа в соц. лагере. А чехи, заметил он, сильны в стиле «кантри», у них много групп, исполняющих песни «кантри» в ковбойских шляпах, но на чешском языке.
А как обстоит дело с их национальной музыкой? Или нужно копировать Запад, чтобы добиться популярности?
«Нет, – говорит он, – не совсем так. Самая известная в России поп-звезда, Алла Пугачёва, поёт в западном стиле под электрогитары и синтезаторы, но песни её очень русские – они медленно начинаются, а затем тема ускоряется и ускоряется. Тем не менее, вследствие огромной популярности западных шлягеров, им приходится защищать свою собственную продукцию, ограничивая западный импорт на радио до 70%. Иначе получилось бы как в Латинской Америке, где 9 из 10 песен, звучащих на радио – иностранные».
Конечно, такой проблемы нет в США – эта страна весьма националистична, даже замкнута в себе самой. Рид верит, что Советы куда менее национально замкнуты и знают об американцах много больше, чем мы о них. Это высказывание было встречено в США неодобрительно. Помню, когда Георгий Арбатов сказал нечто подобное в недавнем спецвыпуске передачи «Ночной канал», Тэд Корпел прервал его с недоверчивым и презрительным смешком. «Ну, вы слишком далеко зашли», – сказал он, прежде чем прерваться на рекламную паузу. «Мы очень терпеливо слушали вас, но ни один человек в здравом уме не выдержит долго такого искажения действительности».
И всё-таки общеизвестно, что, к примеру, Джека Лондона в России читают больше, чем в Америке, и фильмов американских там идёт больше, чем у нас советских. Но можно ли спорить с американцами, прочитавшими «Архипелаг ГУЛАГ» по вопросу о цензуре – зеркале, отражающем лишь одну сторону? Для Рида утверждение о творческой свободе и экономической безопасности по ту сторону стены – это своего рода заявка на доверие. Для них же он просто пропагандист из враждебного лагеря.
Должна признать, что, когда я думаю о Дине Риде как главной фигуре в культурном обмене между Востоком и Западом, трудно не разочароваться, видя, как его превращают в символ скучной, старомодной и сентиментальной рок-культуры раннего периода. Однако мы имеем таких героев, каких заслуживаем, и приятно сознавать, что Рейган – не единственный ковбой, который дружит с Горбачёвым. Любой национализм может стать платформой для враждебной пропаганды, и, как показывает опыт Дина Рида, можно сменить барабанщика, но плясать всё под ту же дудку.
