ПИСЬМА

Письма Дина Рида дочери Рамоне

4 мая 1968 г.

Дорогая Рамона!

Вот я пишу первое письмо к тебе, доченька моя, к тебе, которая так неожиданно быстро появилась на свет 2 мая. Сегодня мы с Патрицией договорились наконец, как же назвать тебя. Я надеюсь, что когда-либо ты станешь достойной каждого из четырех столь различных имен, которые пишутся перед твоей фамилией. Вот эти имена: Рамона Химене Гевара Прайс Рид. Пять слов, как пять пальцев на руке. Но поверь, за каждым из них большой смысл.

Первое имя, Рамона, будет напоминать, что твои предки по матери были индейцами. Оно напомнит тебе об отважной борьбе твоего народа за независимость, но больше всего мне хочется, чтобы оно напоминало тебе о естественности – замечательном качестве индейцев, которое так ценят твои родители. Начало твоей жизни было дано на постели из трав, и лишь листва скрывала любовь двух людей от всевидящего ока мудрых звезд. Твоя мать, и я, и ты были в тот момент частицей природы, и я надеюсь, что благодаря этому ты станешь свободной и независимой, как звери в лесу, как птицы в небе. Ты будешь связана с природой, если поймешь, что они такие же живые существа, как ты, а ты, моя дочь, такое же дитя природы, как и они.

Второе имя, Химене, ­ это память о вечере, когда твой отец набрался наконец мужества просить Патрицию, твою мать, стать его женой. Пусть это имя будет символом женственности, столь привлекательной в твоей матери. Дело в том, что в тот вечер мы смотрели с Патрицией фильм под названием «Эль Сид». Герой этого фильма – храбрый рыцарь на белом коне, который жертвует жизнью ради своего народа. Его необыкновенно красивую жену зовут Химене, и она всю себя посвящает Эль Сиду. Патриция стала моей женой, ей показалось, что и я такой же рыцарь в сверкающих доспехах на белом коне. Жизнь показала, что доспехи мои со временем изрядно потускнели, а белый конь превратился в серую лошадку, но время оказалось неспособным нанести хоть какой-нибудь урон романтической женственности Патриции. И она захотела, чтобы ты звалась Химене и стала похожей на ту женщину, жену Эль Сида.

Третье имя, Гевара, будет напоминать тебе о таких качествах, которые необходимо иметь каждому мужчине и любой женщине. Ведь человек, который носил это имя, отдал свою жизнь не для удовлетворения собственных желаний, а ради счастья людей. Когда-нибудь ты, дочурка, должна будешь решить, правильную ли жизнь вел твой отец, а я буду изо всех сил стараться не уронить себя в глазах человека по имени Гевара. Ведь жизнь имеет какую-то ценность лишь тогда, когда она отдана ближним и борьбе за более справедливый и более гуманный мир.

Четвертое имя, Прайс, будет говорить тебе о том, что всякий человек, и ты тоже, должна искать свою собственную правду, а потом отстаивать эту правду во что бы о ни стало. Человек по имени Прайс посвятил всю свою жизнь поискам правды, а когда нашел ее, имел мужество защищать собственную точку зрения от любых посягательств на свои убеждения. И даже тогда, когда его заключили в тюрьму, он не отказался от того, что подсказывала ему совесть. Этот человек стал моим лучшим другом. Я хочу, чтобы ты, Рамона, не принимала за чистую монету, без сомнений всё, что будут говорить тебе в течение жизни представители церкви, школы, правительства, даже твои отец и мать. Любое мнение надо перепроверять собственным опытом. И лишь тогда, когда оно окажется соответствующим реальности жизни, стоит принять это мнение как свое и тогда уже отстаивать. Знания постоянно просачиваются в нас капля за каплей, иногда они опровергают сложившееся у нас мнение, и его приходится корректировать, но только так складывается путь к истине.

И наконец, имя Рид, имя твоих бабушки и дедушки, которые с большой самоотверженностью воспитали твоего отца. Пусть имя Рид станет для тебя символом честности и неподкупности, которые всегда характеризовали твоего деда, а также жизнелюбия, самой главной черты твоей бабушки, которую я унаследовал от нее. Из этих черт сложился я как личность. Дедушка и бабушка будут любить Рамону, как люблю тебя я. Имя Рид будет напоминать тебе постоянно еще об одном человеке, самом главном в нашей семье. Человек этот стал зваться Ридом лишь некоторое время тому назад. Он принял его, хотя понимал, что это имя принесет ему не только радость и счастье, но и горечь, и слезы. Этот человек – твоя мать Патриция, которая в муках произвела тебя на свет. Не забывай никогда о ней, о ней, которая так много выстрадала, чтобы появилась ты, которая провела в больницах бесчисленные мучительные часы, прежде чем пришел час твоего рождения, которая пролила над тобой столько слез и немало поплачет еще, пока ты не станешь большой. Патриция Рид, которая влила в меня силы для борьбы, которая научила меня, что есть любовь и что такое взаимное уважение и выдержка; Патриция Рид, которая поняла, что моя борьба за лучшую жизнь для всех людей есть и борьба за нее и за тебя, Рамона, ведь вы обе – часть того человечества, за которое я борюсь.

Вот твои имена, дитя мое. Носи их с гордостью. Мать и я любим тебя и сделаем все, чтобы твоя жизнь оказалась достойной этих имен. Спокойной ночи, дитя мое.

Твой отец

19 ноября 1970 г.

Возможно найдутся люди, которые назовут меня плохим отцом, ибо мне следовало посвятить жизнь только тебе и твоей матери. Но битва, в которой я участвую, это битва за мир, в котором ты, Рамона, и твои сыновья и дочери будут счастливы, мир, в котором человек станет иным – бескорыстным, признающим, что все дети – его дети, и все человеческие существа – его братья. Мир, в котором ты, Рамона, сможешь жить без постоянной тревоги за завтрашний день, ибо тебе и твоим детям будет гарантировано всё, что необходимо для жизни – только потому, что вы есть. Только тогда может прийти настоящая свобода, ибо нелепо говорить о ритуалах и культуре, когда жизнь человека посвящена постоянной борьбе за выживание. Ты, Рамона, продолжишь мою битву, ибо судьба мира в руках твоего поколения.

Я буду помнить эти два с половиной года, что мы провели вместе, до своего последнего вдоха, но ты не вспомнишь ни одной минуты. Да будет так. Но ты узнаешь меня. Ибо моё лицо ты увидишь в лицах тех, кто борется, чтобы разорвать цепи. Моё лицо ты увидишь в покрытом морщинами лице старого моряка, и ветры донесут к тебе мой привет. Ты увидишь мои глаза в глазах парня, который дерзко и смело бросает вызов полиции, обрушившей тяжёлые дубинки на головы студентов, надеясь, что кровопролитие поможет им утвердить принцип справедливости и равенства. Ты почувствуешь мои слёзы, когда услышишь, как чилийский хор исполняет «Венсеремос», или как чистые и звонкие детские голоса поют в джунглях Амазонки и эхом им отзываются монгольские степи. <…> Я был бы горд, если бы ты была рядом, как мой товарищ.

4 июля 1983 года, перед поездкой в Чили

Дорогая Рамона,

завтра приедет мама – на пару недель – потом Рената, Александр и я поедем на каникулы в Тунис, по приглашению Арафата, – а затем, 15 августа, после 10 лет отсутствия я вернусь в Чили. Хотел написать тебе перед отъездом в Чили. Как ты, наверное, знаешь, Чили находится под жестокой фашистской диктатурой с 1973 года, когда демократически избранный президент Сальвадор Альенде был свергнут и убит фашистами. За это убийство ответственно правительство США, как и за свержение демократического правительства Чили. Уже 10 лет народ Чили живёт при диктатуре генерала Пиночета. Он морально и экономически разрушил свою страну. В этом году чилийский народ начинает подниматься на борьбу и пытается сам решать свою судьбу. Он больше не хочет жить на коленях. Он начинает устраивать уличные марши протеста и забастовки на фабриках. Пора мне вернуться в Чили, чтобы попытаться придать мужества чилийскому народу в его борьбе. Неизвестно, что может случиться, когда я появлюсь в Чили, или как генерал Пиночет отреагирует на моё появление. Знаю, что рискую жизнью, но ведь каждый человек должен выполнять свой долг гражданина мира. Каждый человек должен добровольно пожертвовать чем-то, чтобы другие люди могли обрести мир и свободу.

Я просто хотел сказать, как я рад, что ты есть на свете. Жаль, что не умел я порой облегчить твою жизнь. Никогда ещё не был я так счастлив, как сейчас. Ещё и по этой причине в глубине души я опасаюсь ехать – сейчас мне есть что терять. Но и у меня есть ответственность – не только за Александра и Ренату, но и за народ Чили. Только тогда я могу считать себя хорошим мужем Ренате и хорошим отцом, если я, сверх того, хороший человек, а одни слова ещё не делают человека хорошим.