ВОСПОМИНАНИЯ

Предлагаем вашему вниманию ранее нигде не публиковавшееся интервью с Надеждой Чепрагой, в котором она рассказывает о своих встречах с Дином Ридом. Благодарим Елену Морозову за предоставленный материал.

Интервью с Надеждой Чепрагой

Шел 1995 год. К нам в Саратов на гастроли приехала известная певица Надежда Чепрага. Я совершенно случайно увидела афишу на стене Консерватории. Надо сказать, что после того как я услышала в ее исполнении песню «Мелодии моей родины», я стала ее страстной поклонницей. Недаром певицу называли русской Имой Сумак. Голос у нее просто потрясающий. Но в то время, как только я увидела афишу, мне пришло в голову только одно: ведь она когда-то выступала в передаче «Салют фестиваль» вместе с Дином Ридом. Значит, они знакомы и она может о нем рассказать что-то интересное. Оставалось попасть к ней и напроситься на интервью.

Сделать это в то время мне было несложно. Я работала на телевидении, у меня была своя небольшая передача. Просто я пришла к редактору и поставила ее в известность о концерте. Редактор тоже оказалась поклонницей таланта певицы.

- Как хорошо, - обрадовалась она. - Мы обязательно пойдем на концерт и будем снимать.

- И я хочу, - нахально заявила я.

Так я оказалась на концерте. Но телевизионщики сняли концерт и ушли. А я пошла за кулисы. Тут все оказалось сложнее. Брать интервью у Чепраги хотели многие. А она особенно разговаривать не хотела. Комната битком набита народом. Кто-то просто пришел подарить цветы, но больше тех, кто пришел набрать материал для газет. Тут, словно из-под земли, возник администратор и стал бесцеремонно всех выгонять. Но я догадалась купить букет белых роз. Как оказалось, белые розы - любимые цветы певицы. Когда администратор дошел до меня, я сунула ему букет под нос и сказала:

- Когда подарю, тогда и уйду.

Я подошла к певице и, не дожидаясь ее вопросов, сказала:

- Надежда, вы ведь были знакомы с Дином Ридом? Я бы хотела расспросить вас о нем.

И вот тут я увидела, как действует даже имя этого человека. Чепрага развернулась к журналистам и сказала:

- Все, интервью я больше не даю. А вы, девушка, останьтесь.

Когда все ушли, она написала свой телефон и, передавая записку, сказала

- С вами я обязательно поговорю. Это мой телефон на всякий случай. А вы мне запишите свой. Вечером я сама позвоню, и мы договоримся о встрече.

Действительно, вечером певица мне позвонила, рассказала, где остановилась, когда прийти. Я не поленилась позвонить знакомым журналистам в газету и повредничать:

- А я пойду на интервью к Чепраге.

- Врешь! - ответили мне. - Она всем нашим отказала.

Откуда мне было знать тогда, что для всех, кто хоть когда-то был знаком с Дином, его имя на всю жизнь осталось своеобразным паролем. И я этот пароль назвала. Эту мысль подтвердила сама певица, когда я ее спросила, почему же она назначила встречу именно мне.

- Так вы же назвали имя Дина, - до того искренне удивилась она, что больше я к этой теме не возвращалась. - Нет, я не была его близким другом. Знакомство у нас с ним было чисто коллегиальное. Но как его можно забыть!

- Каким он был? При первой встрече, что больше бросалось в глаза?

- Это был демон! - ответила певица.

Я до того не ожидала услышать такую оценку, что только и спросила:

- В каком смысле?

- В хорошем. Этот человек просто излучал энергию! Настоящий генератор! Стоящий рядом с ним всегда чувствовал идущую от Дина энергию. Однажды мы записывали передачу «Салют, фестиваль». Писали ее очень долго. Режиссеру все время что-нибудь не нравилось. А люди приехали на запись с работы, устали. В судии жара. Час, второй, третий. Все нервные, режиссер недоволен. Особенно устали мужчины. Им доставалось больше других. Стресс снимают - сами знаете как. К концу передачи развезло почти всех. Один только Дин довольный, свежий, энергия бьет ключом. Он нас всех смешил, тормошил, старался как-то развлечь. Я только диву давалась, откуда столько энергии. Не устает - и все! Кто-то из мужчин сказал: «Слушай, Дин, это свинство так хорошо выглядеть на общем фоне». А потом Дин еще встал на руки и пошел между столиками, за которыми мы сидели. Ну, как не демон!

- А какое его качество еще запомнилось?

- Мне кажется, Дин обладал феноменальной памятью. Во всяком случае, он из тех, кого называют «ходячая энциклопедия». Как-то спорили Кобзон и Пахмутова с Добронравовым. Кобзон говорит: «Население в Колорадо такое-то». Добронравов: «Нет. Население такое-то». Долго спорили, а я в это время разговаривала с Дином. Они подходят и спрашивают: «Дин, ты же из этих мест. Сколько сейчас там проживает?» Дин поворачивается и, не раздумывая, отвечает: «Оба неправы. Население вот такое». И точно! Мы потом проверяли. Дин оказался абсолютно прав! К нему можно было обратиться по любому вопросу и получить точный ответ. И он был уверен, что другие знают абсолютно столько же! Нос не задирал никогда.

С Дином у меня было три встречи, - продолжила свой рассказ Чепрага. - Одна – на Х Всемирном фестивале молодежи в Берлине в 1973-м. Мне тогда шел 17-й год, и я впервые попала на такое грандиозное мероприятие, как Всемирный фестиваль. Я тогда была совсем молодой солисткой, почти девчонкой, но прошла все отборочные туры и вышла в финал. И вот тогда мне пришлось встретиться впервые и с Дином Ридом, и с Бисером Кировым, и с Марылей Родович. Там было много исполнителей, много встреч, все было расписано по минутам. Мы все дико уставали. Ведь к работе с такой нагрузкой мы не привыкли. Во всяком случае, мне раньше не приходилось работать с такой отдачей. А потом, когда все выступления и туры были позади, у нас был финальный концерт.

Конечно, Дин был очень яркой личностью. Его имя тогда уже гремело вовсю, он был в зените славы! И, как известный артист, он закрывал концерт. Он пел песню «Дружба - Freundschaft». На фестивале вместе с нами были тогда Иосиф Кабзон, Ирина Понаровская, и нас попросили спеть с ним эту песню.

Трудности возникли сразу. Дин не знал русского, а русский язык довольно трудный в произношении. Сколько он ни старался запомнить и повторить наши слова, хорошо сделать ему не удавалось. А плохо - он не хотел. И не умел. И тогда, видя, как трудно ему дается песня, я сказала: «Не мучайте его. Давайте напишем ему транскрипцию». Ему очень понравилась моя идея. Я написала слова песни в транскрипции, и после этого ему стало очень легко. Он уже не зацикливался на произношении. Он просто пел.

А потом началась репетиция. Вы даже не представляете, что такое заключительная генеральная репетиция! Знаете, как это бывает: не получается одно, не получается другое, а если получается, то не так, как видел режиссер. Он начинает кричать и ругать всех подряд. Для режиссера не существует никаких авторитетов. Звезда - не звезда, известный - неизвестный. Только работать! Нас загоняли так, что многие были на грани нервного срыва. И слезы, и истерики, и извечные «я больше не могу!» Дин это прекрасно видел. А он был очень человечный. Думаю, ему стало нас жалко. И он разрядил обстановку одной фразой. «Не переживайте, - говорит он нам. - У него тоже репетиция. Только другая. Он эмоции копит. Кричит, кричит, набирает энергии. Сейчас накричится и в этом экстазе побежит домой. Представляете, как он сегодня будет любить свою жену! Не мешайте! Он от вас, как аккумулятор, заряжается». Конечно, все посмеялись - и всё. Сколько режиссер ни кричал, больше мы на него не злились. Про «зарядку» помнили.

Что меня еще поразило, так это то, что Дин опекал нас всех как своих родных. Собрал всех лауреатов и повез показывать Берлин. Он совершенно не был обязан это делать. Просто так, по собственной инициативе целый день потратил на нас. К тому же он сам американец, в Берлине он просто жил. Но с какой любовью он рассказывал нам о столице! Это может делать только человек с большой душой! Только вдумайтесь! Берлин ему не родной город, а он его любил, как родной. Мы для него чужие люди, а он относился к нам как к своей родне. Много сейчас найдется таких людей? Да никого!

Второй раз мы встретились с Дином в Москве. Что меня поразило - это его прекрасная память. Еще тогда, в Берлине, я учила его, как по-молдавски сказать привет - «норок». И когда мы встретились, снова он обратился ко мне: «О, Надя, норок!» Это через столько лет! Это же был 1985 год, а впервые мы встретились в 1973-ем. Двенадцать лет! А он помнил!

Над передачей «Салют, фестиваль!» мы работали очень долго. И каждый день - работа на износ! Начинали в 10 утра, а заканчивали в 2 часа ночи. Учили песни Пахмутовой и многое другое. Особенно тяжело было мужчинам. На них и нагрузка больше и устают они морально быстрее женщин. А уж если они выпили хотя бы по 100 грамм, всё - развалились. И вот мы приходили утром, заспанные, недовольные, с головной болью. Ну, никакие! Если к 10 начало съемки, вставать надо в 8 утра. Это же умываться, гримироваться, одеваться. Представьте картину: мы все никакие, а он тут же стойку на руках, тут же всех развеселил, растормошил. Боже мой! Это была какая-то атомная станция! У него столько энергии! Фантастика! Когда мы делали передачу «Салют, фестиваль», он все время говорил, что хотел бы быть на этом празднике. Видно, на сто процентов не был уверен, сможет ли. И потом, когда он таки приехал на этот фестиваль, он в шутку сказал: «Вот, видите. А если бы я не работал на программу "Салют, фестиваль", сам фестиваль мог бы совсем не состояться!» Шутка шуткой, но Дин знал себе цену! (А вот мы тогда ее не знали…)

Когда была пресс-конференция и его спросили, какой у него идеал женщины, он сказал, что идеал - это его жена Рената Блюме. Дин вообще был очень семейный. Такой жизнерадостный и в то же время преданный своей жене.

Я долго думала, почему у меня изначально была такая сильная симпатия к нему, а у него - ко мне. Это проявилось сразу, с первого взгляда. Когда он впервые увидел меня на сцене, я пела песню «Мелодии моей родины». Он сразу спросил: «Это что за хорошенькая пташка появилась?» И я сразу же выделила его из всех мужчин. Но не подумайте чего. Это не была симпатия как между мужчиной и женщиной. Это же сразу было бы видно. Нет, просто такие отношения, как у брата и сестры. А потом поняла: он такой же зоди [знак Зодиака], как я. Он тоже Дева. И я Дева! Такое впечатление, что мы сто лет знаем друг друга. Не то что даже знаем, а чувствуем! И потом, когда я встречалась на фестивале с Ренатой, она мне это подтвердила. Сказала, что скорее всего это нас и сроднило. Но Дина нельзя было не любить! Нельзя было ему не симпатизировать! Потому что если он встречался с людьми, он встречался от всей души. Если он делал подарок - то это был настоящий подарок. Он отдал Музею музыкальной культуры [имени Глинки] свою гитару, с которой он объездил полмира, которую называл своим товарищем в борьбе. Ему очень не хотелось с ней расставаться. Но если его попросили, поступить по-другому он не мог. [Интересный факт: в день путча, августовского путча 1991 г. в Москве, гитара упала со своего постамента и разбилась. Об этом рассказали сотрудники музея. Символично? После этого гитару убрали из экспозиции. – Прим. автора.]

У меня не были с Дином близкие, приятельские отношения. Просто коллегиальные. Но этого было достаточно, чтобы запомнить его. У меня была поклонница в Виннице и все время мне писала письма. Писала много, по 8-10 страниц. Писала, что я напоминаю ей ромашку. И что если бы у нее были силы, она бы всю землю засеяла ромашками. А потом вдруг получаю письмо, в котором она пишет: «Как я вас раньше любила, так теперь я вас теперь ненавижу!» Что такое, думаю? Читаю дальше. Она пишет: «Я всю жизнь любила Дина Рида, а вы его на передаче поцеловали! Как вы могли!?» Мне смешно, но человек пишет на полном серьезе! Но я ее успокоила, сказала, что за кулисами в это время стоял мой муж, что это был дружеский поцелуй. Все-таки она потом меня простила. Вот так бывает!

Дин не обладал профессионально поставленным голосом оперных певцов. Но он был певцом с большим сердцем. Он, безусловно, был личностью! А потому ему доверяли. У каждого певца есть свое время. При первой встрече бросалось в глаза, что он очень мускулистый, загорелый. Такой, ковбойский. Типа, знаете, как с сигарет «Мальборо». Видно было, что он очень спортивный человек. Он очень много работал! Иногда по 12 часов в сутки. Нормальный человек такое не выдержит. Для него такое было в порядке вещей. Себя никогда не жалел. И был очень начитанный. Мог ответить на любой вопрос. Когда, что, в каком году. Какие-то цифры приводил, статистические данные. И тут же он говорил и о Чили, и о Кубе. Видимо, исторически он был очень подкованный.

Дин мог отдать последнюю рубашку, очень был добрый человек. А энергии хватило бы на десятерых. Он никогда не уставал. Говорил, что если есть 3 часа на сон, для него достаточно. В общем, Дин был человеком, в котором все было со словом «очень». Нет сейчас таких людей! Я не встречала. Ни «до» ни «после». После его смерти Рената говорила, что Дин за один год мог дать столько в плане общения и образования, сколько другой не даст и за 19 лет.

- Дин казался мне не атомной станцией, а спокойнее, - сказала я. На что Черпага заметила.

- Просто у него было сумасшедшее самообладание.