Где ты?
Вести о новых убитых
Снова приносят газеты -
Женщины, дети...
Где ты?
Кого мне спросить об этом?
Больно сжимается сердце:
Все это были, было -
Черным казалось небо,
Как земля на могиле.
Глаза ничего не видят,
Горло разорвано криком
И ничего не осталось.
Нет. Голос его и гвоздики.
И я все прошу упрямо,
Теряя голос и силы,
Тех, кто в Берлин уезжает:
"Найдите... его... могилу...
Цветы положите. Немного
Постойте над ними в молчанье,
Ведь вам все равно в дорогу,
А мне все равно в отчаянье".
Читать, открывая заново
Всю жизнь его.
Листья падают
Такие желтые, желтые.
Краснеют рябины ягоды,
Синеет небо осеннее,
Лес пахнет грибами и свежестью,
И день - его день рождения
Я отмечаю по-прежнему.
Его борьба продолжается.

Мне снится мальчик -
Десять лет - в военной форме.
Обида на лице. Упрямый подбородок.
Глаза... темней, чем грозовое небо,
И все же - синие...
Ах, снять бы эту форму
И мчаться по полям верхом -
как ветер...
На синих джинсах пыль дорог осядет,
А в волосах - еще совсем нескоро -
серебряные нити промелькнут...
Лет через двадцать... Или, может, тридцать?
Потом,
Когда над головой вода сомкнется,
На миг покажется -
Ах, снять бы эту форму!
И мчаться по полям верхом,
как ветер...
Вода черна... Вода всегда спокойна.
...Вот так проходит время.
Снится мальчик
В военной форме.
Взгляд слегка тревожен...
Ах, был бы сын -
Дала бы твое имя,
Чтобы с тобой - тогда -
не расставаться.
Таким тебя я помню. Навсегда.

Сначала вода сомкнулась.
За ней - огонь.
И падает снег, как пепел,
В подставленную ладонь.
И пепел уносит ветром,
Но дождь возвращает земле
Твой смех и твою улыбку,
Растаявшую во мгле.
А мне остается - небо.
А мне остается - земля.
Чернеют деревья... как мачты
Покинутого корабля.

Сегодня я почему-то вспоминаю
Последний его день рожденья.
При жизни...
Розы. Листья. Торт с шоколадом.
Пронзительно-ясный осенний вечер,
Прохладный закат над рекой,
уверенность в завтрашней встрече...
...Я стою у обрыва,
от солнца прикрывшись рукой,
И все кажется вечным.
До боли - вечным.

Я - только Тень. Я - Ваше отраженье,
Воспоминанье, головокруженье,
Неспетой Вами песни продолженье,
На тонком льду неверное скольженье.
Я - Ваша Тень.

Не назову тебя любимым.
Нет, ни за что не назову.
Скорее стану горьким дымом,
Скорее превращусь в траву.
А лучше - розой обернуться,
Что понесешь любимой ты…
Чтобы ты мог мне улыбнуться,
Передавая ей цветы.

Изломано и вывихнуто время.
А жизнь уходит - как песок сквозь пальцы.
Так тает в марте снег,
Так умирают фигуры изо льда,
Так плачут птицы,
Что осенью от снега улетают.
Так мы уходим. В осень
и в забвенье,
В весенний снег, в песок,
в траву и камни.
Скажи, тебе от этого не страшно?
Все будет так, как было:
Будет ветер. И парус занавески -
белый-белый,
И лампы свет над книгой,
И улыбка (Нет, не его, - другой такой - не будет.)
Другая. Дождь... А нас уже не будет.
Скажи, тебе от этого не страшно?
Тебе не страшно - миг - и станешь прошлым,
Историей, письмом, воспоминаньем,
А может, тенью. Помню, эта песня:
«Я - только Тень. Я - Ваше отраженье,
Воспоминанье, головокруженье,
Неспетой Вами песни продолженье...»
А тени с каждым годом все прозрачней.
Смотри на них, а то совсем исчезнут.
Как мы. Когда-нибудь.
Когда мы станем прошлым.

Догорели бенгальские огни,
Осыпавшиеся елки брошены
на снег.
Среди суеты и толкотни
И похмелья - вот он,
новый век...
Новый век, новый день, да только
нечего ждать.
В новом веке все так же снятся
старые сны...
А как хочется,
чтобы в небе зеленом
Весной - звезда.
И чтобы его голос посреди тишины
Вдруг услышать.
Увидеть улыбку, глаза…
Дотянуться - сквозь годы -
взмахом руки...
Но века, как река, не текут
назад...
И на белом снегу
следов синяки.
...Ах, как жаль, как безумно жаль,
Что нельзя нам туда вернуться...
Как вода, нахлынет печаль -
В новом веке утром проснуться.

Давно в сэконд-хэнде купила рубашку.
Такие носили лет тридцать назад.
И такая была у него..
Конечно, не эта.
Но как же мне нравилось думать,
Что именно эту носил он
когда-то...
И вот, когда плохо,
беру я из шкафа рубашку,
К шершавой джинсе,
как к груди его, я прижимаюсь,
И плачу, и верю,
что эта рубашка поможет.
Потом же, наплакавшись вволю,
Засну, той рубашкой накрывшись
совсем с головою.
Наивная вера -
она защитит и обманет...
И, все-таки, с ней
обязательно легче
мне станет.
Закрою глаза:
Среди площади, в этой рубашке...
Гитара, улыбка... Цветок фестивальной ромашки...
И солнце -
Все залито солнцем на свете...
Значок фестивальный с кармана
мне солнышком светит.

Спи-усни, жемчужным
покрывалом
Я тебя навек укрою.
Красотою этой небывалой
Навсегда останусь я с тобою.
Синим-синим
Снова будет небо.
Этим куполом
Под облаками
Охранять я вечно
сон твой буду,
Превратившись
в этот белый камень.
Кипарисом, строгим
и печальным,
Стану думать о твоем
покое,
К твоему холодному
молчанью
Прикасаясь веткою-
рукою.
А потом,
когда настанет время
Перестать печаль свою
лелеять -
Вот тогда
я стану за рекою
Недостроенным
и черным мавзолеем*.

Крыло твоего письма,
Изломанное крыло,
Сквозь годы, ложь и туман
В ладони мои легло.
И тяжесть так велика,
И не уйти от беды -
Ночи - как от глотка
Черной озерной воды.
...Руки к тебе тяну,
Но берега в тумане.
Время идет ко дну.
Дни - по воде - кругами.
...Нет следов на песке.
Время сходит с ума...
Только в моей руке
Два листочка письма.

У этой зимы не допросишься снега -
Не белым, а черным
пейзаж нарисован.
И давит на плечи
усталое небо,
И тени сугробов - с оттенком
свинцовым.
Листочком измятым
ложатся в ладони
Давно позабытые всеми
печали.
Твоих откровений, и слез,
и агоний
Уже не забыть. Два крыла
за плечами -
Не ангелом-птицей
В свинцовое небо
Опять отпускаю
усталую память -
пускай улетает.
Вот только не знаю,
Не будет ли больно
оттуда ей падать?

Над головой сомкнулась ложь.
И веки тяжелей свинца...
И все-таки все ждешь, все ждешь,
Все ждешь счастливого конца.

Долина Радуги -
там радуги везде:
На листьях, на деревьях и в воде,
На крылышках колибри, на цветке,
В моих глазах, на струнах, на песке.
Долина Радуги - все семь цветов подряд
Рассыпал сотней радуг водопад.
Ты вместо струн к гитаре прикрепи
Сверкающую радугу степи
А вместо деки - островки цветов,
Для грифа - водопад. И ты готов
Вступить в Долину Радуги,
мой друг.
Мир-радуга
для добрых глаз и рук.